Наука определяет нам поле реализации личных возможностей, выступая своеобразным источником интеллектуального права (или права интеллекта) в большей степени, нежели закона (предписания) интеллекта (взгляд С.Платонова). Собственно же законом оказывается то самое "anything goes", что открывает нам проектное измерение науки: не конкретным предписанием любить что-то определенное или во что-то определенное верить, а из-обретение и во-площение, или "достижение возможного мира из данного", во благо и удивление себе подобным. А значит, эта поляна действий (определяемая прежде всего, нами самими и теми, кто в меру собственных возможностей, готов согласиться с нашими определениями) оказывается полем доверия к возможностям, действиям и последствиям работы с определенными степенями выбора и теми людьми, которые также декларируют доверие к деятельности с ними. А значит, под это проектное поле выбираются и определяются и те средства идентификации доверия, которые наиболее удобны для всех, в нем находящихся, как бы эти средства ни назывались и ни мыслились. Эти средства всегда будут условны, важнее – их значение и смысл, причем последний существует в своем классическом статусе долга лишь в меру приверженности воплощению реализуемой проектной возможности, и ею в таком качестве определяется.
Присвоение производственных отношений, как об этом пишет С.Платонов в своей книжке "После коммунизма" (Москва, "Молодая гвардия", 1989 г.), говоря о способе ликвидации отчуждения, и есть не иначе, как присвоение способов и средств осуществления проектной деятельности вкупе с системой "сверхнового" медийного целеполагания ("сверхнового" в том смысле, что, строя картины мира и гипотезы идеалов, они уже не являются буквальным средством идеологии и пропаганды). А значит, производственных средств некоммерческого творческого экспериментирования, в ином отношении могущих выступать как коммерческие (например, станки), переходящих из категории частной собственности в категорию личной.
Связь прогноза и проекта прослеживаемая мною ранее, есть своего рода развитие и проекция старой проблемы знания и веры. И если, как показывает предлагаемая автором этих строк Invectiva vs dissertatio, прогноз есть наиболее важная и даже целевая функция знания, то проект оказывается ничем иным как высшей формы веры, ее последовательно организованной формой, лишенной слепоты и снабженной плодом воображения, осененного разумом, как божественной творческой способности, где разум есть паритет рассудка и движения духа как первейшего виртуального организатора системы человеческих чувств.
Проблемы нашего понимания сути проектной работы в многом в том и состоят, что мы не только не мыслим проект как некое альтер-эго науки (тщетно желая найти в нем "научность"), но и в том. что не представляем его себе в измерении веры в воображенное и предложенное, но такое, что соединено с познанием, наукой и образованностью (не говоря про порядком позабытое слово "просвещение"). В этом же состоит причина недопонимания связи научного аспекта деятельности человека с технологическим: τέχνη – во многом и по сути искусство, где создание нового теснейше сопряжено со способностью воображения, обращающегося к знаниям за поддержкой, дабы невозможностями, декларируемыми рассудком, получить информацию о пределах возможного (собственно, эти пределы и есть информация). Невозможность природы (или человеческие "неспособности" – в случае "наук о человеке и обществе") существуют лишь постольку, поскольку определяются эмпирикой наблюдения (не всегда экспериментального, кстати) в сочетании с конкретными результатами рассудочной деятельности на сумме предпосылок о природной данности, но корректируются именно что воображением и проектом как допущением возможностей (расширением степеней свободы) и деятельностным воплощением этих возможностей в частично-системной или автономной формах существования. То есть проектная деятельность – та, где полезно via positiva. В этом смысле можно говорить об определенной целостности человеческой природы, и о том, что выполняющий некоторую рутину не создает новых возможностей и не работает в via positiva, однако имеет на это полное право.
В рамках проектной области как альтернаучной, помимо собственно единства и борьбы проекта с прогнозом (научностью, знанием) есть свой конфликт между воображением и деятельностью, осуществляемой, с одной стороны, по результатам воображения, с другой – в качестве поиска предметов воображения как творческого столкновения различного (так сказать, "опыт подскажет"). И часто люди используют спонтанное либо инверсивное (обратное привычному) действие как метод поиска нетривиального решения – в мышлении, в художестве, в изобретательстве. Особенно хорошо это знают дети, пытаясь создать "нечто этакое", но не имея при этом метода (а когда они идут в государственную школу, им там дают не только метод, но и предмет создания как нечто исключительно правильное или наиболее ценное; тогда установленное они считают научно санкционированным, ибо их ведь этому "научили").
Проектный человек – прежде всего, свободный к следствию собственного воображения, ставшего целью планирования/проектирования, и от явным или неявным образом навязываемых ему внешних проектов, особенно метанарративных. Для существования проектного человека необходима соответствующая инфраструктура управления, из чего возникает вопрос о том, какова она должна быть и какие задачи должна решать, если ее необходимой частью оказывается компонента транспортная? Прежде всего, должна быть свободная система анализа информации, наложенная на архивы и базы.
Добавить комментарий