К формуле вечного мира

Конкуренция (что малых стран за инвестиции и рынки стран развитых, что последних – за сырье и рынки же первых, что отдельных людей между собой, выстраивающих иерархии и реализующих так называемый «инстинкт доминирования») есть состояние (модус, режим) взаимоотношения между людьми, инициируемое и потенцируемое на основе подражания (равно как в случае с приверженностью к доверяемой валюте), а потому в этом своем качестве и формируемое как главная ценностная установка натурального, но не организованного, человека, в пределе этого состояния ведущего войну и создающего средства войны, самооправдываемое в своей естественности и постулируемое как целевое к достижению «по природе». Организованный же человек, в своей профессиональной приверженности, также есть агент беспристрастного созидания средств конкурентного доминирования и войны, пользоваться которыми он мотивирует "людей естественных" в массовом порядке, в этом же порядке вменяя им войну как первейший и главный момент внешней и само- организованности, возвышающий их над ними самими и придающий их жизни смысл весомости.

Здесь, однако, смешиваются два основания первичности в смысле Дунса Скота: первичность по времени с первичностью утилитарной («для человека»), что ведет к искаженному пониманию «первичности сути», особенно там, где предполагается понимание сути человека. Если таковой сутью (вполне справедливо) указывать цель, то в качестве таковой цели провозглашается конкуренция и творение ее средств, включая предельные (безотносительно к тому, что это может быть частный вид творения); последние же, в своей рабочей функции, есть средства разрушения и смерти, в своей знаковой функции – их символы. В чистом виде, какими бы совершенными ни были эти средства (даже если они возможны в качестве производственных инструментов – подобно топору или взрывчатке), они есть средства удовлетворения животного инстинкта.

Но есть и другой тип, о котором писано мной, да и не только – «человек трансцендентальный», или «гельветический». Это человек не открытый (подобно естественному), но открывающийся, не поддающийся чувствам или отказывающийся от них, но управляющий ими; вернее, он управляет самой своей открытостью, которая, помимо эмоциональной, также предполагает рациональную и сенсорную размерности. А поскольку такая открытость есть «выход за…» – выход в сверхрациональное и экстрасенсорное. Он возникает из организованного человека, превосходящего себя в этой антропологической фазе, возвращаясь к открытости, но не скатываясь до натурального состояния. Ему потребны иные люди, также готовые к открытости и восприятию иного, а потому здесь нет места конкуренции, но есть место кооперации, как реальному мотиву деятельности и главной ценностной установке; но, пожалуй, самое важное – как непревзойденному источнику порождения смыслов. Организованный человек уже содержит потенциал трансцендентального, поскольку сама открытость к выбранному типу сигналов внешнего мира, «своему делу», содержит потенциал ее развертывания в сложность отдельного мира, имеющую пределом востребованность иного – именно в этом адаптивная суть смены профессии, а не в конкурентной замене более дешевым и качественным, но созданным в условиях профессионального и личностного лизиса массового человеческого существа. Гельветический человек приветствует разделение труда, но исключает такой лизис. И, кстати, поэтому же презумпция производящей машины в условиях более дорогих и компетентных работников может не быть однозначно связанной с отказом от более дешевых и менее компетентных, заменяемо занятых в производственном человейнике. Есть ли рационально постигаемая грань между натуральной средой и самовоспроизводимыми жизнеспособными артефактами? Новое (или, может, хорошо забытое старое) производство способно играть полутонами палитры производственного мультипликатора, эффекта масштаба и скорости прохода в гибких и рационально выстраиваемых практиках социальной инженерии.

Именно поэтому открывающийся природе, людям и даже «надприродному» трансцендентальный человек, выходящий за рамки данной рациональности в ее «сверхстадию» – творец, придирчиво ищущий других творцов, либо прикладывающий усилия к формированию таких вокруг себя. Конечно, это происходит по принципу «много званых, да мало избранных», однако он заведомо предполагает, что каждому открыта творческая избранность.

И, конечно, он способен к творению оружия, которое может быть куда более оригинальным, простым и совершенным, чем то, что используется естественным человеком и создается организованным – оружие иных древних превосходило то, что мы считаем вершиной индустриального производства. Оно есть лишь частный инструмент разрушения, и открытый человек относится к нему как к частному, хотя и предельному, коммуникативному средству; поскольку он оказывается способен заниматься тем, что представляет куда больший интерес в смысле системной сложности, функциональности и целеполагания, чем оружие.

Добавить комментарий