Транспорт - символ эпохи и средоточие мечты об образе и стиле жизни. И массовость распространенности этого символа прямо пропорциональна массовости представлений о некотором образе или стиле. А приверженность последним укрепляет устойчивость символа. Под символ адаптируется способность передвигаться и решать задачи посредством передвижения, а значит - формировать сознание. Широта сознания во многом, если не по существу, обусловлена этой самой способностью к перемещению и палитрой его форматов. Ибо действие или результат действия откладывается в память и определяет набор представлений и постулатов. Однако сознание определяет их качество, и когда оно проявляется "вдруг", мы говорим об инсайте. Порой инсайты случаются во время путешествий или даже прогулки. Не случайно Аристотель любил размышлять, "перехаживая", и делал это вместе со своими учениками. Но делал это пешком. Транспорт же позволяет видеть мир в движении, оставаясь на месте. Именно поэтому часто, оставаясь в инерционном локусе транспорта, перемещаясь на большие расстояния, мы не видим мир. И привносим в иную его часть собственные представления, ставя знак равенства между единством представлений и единством мира, каковое мыслится по основанию транспортной связанности. Причем связанности, преимущественно обусловленной лишь нашим относительным правом пользоваться чужим транспортом (ибо даже личный транспорт часто мыслится как часть общей инфраструктуры, с набором обременительных издержек, и редко как инфраструктура личного пространства). Однако оправдано ли ставить знак равенства между "единством представлений" и сознанием? Мало ли у кого какое единство представлений или какая картина мира. Мы - человеки в той мере, в какой осознаем себя.
Но ведь существуют, да и в принципе возможны, иные виды транспорта. Возможно, такой вид, о коем нынче едва ли кем-либо помышляется или возможность которого осознается. Многие ли думали о массовости воздушных перевозок в период массовых железнодорожных перевозок на паровозной тяге? И те, и другие перевозки стали массовыми, когда и железнодорожный, и воздушный транспорт стали отходить от преимущественно военного драйвера их применения, выйдя в сегмент обеспечения масштабной миграционности - что маятниковой, что фларинующей.
Добавить комментарий