Едва ли не самой главной проблемой текущего времени и для России, и для всего мира, является проблема управления, все прочие проблемы на нее, так или иначе, замыкаются. Требование большей сложности управляющего относительно управляемого либо ведет к редукции второго со стороны первого (что уже достаточно заметно в виде всякого рода архаизаций), либо в изменении системы до автопоэтического состояния, когда управляющее и управляемое образуют единое целое; что, в свою очередь, в нынешних условиях предполагает, что местом возникновения такого автопоэзиса неизменно должна быть область управляемого, как более сложного, ибо актуально замкнутое на самое себя и на свою потребу управляющее сожрет вышедшее из-под контроля управляемое (да и делает это уже).
К этому стоит добавить, что наиболее ранние и меткие предсказания экономических кризисов – как текущего (проблема 2012), о котором не говорит лишь ленивый, так и грядущих (проблема 2030-2050), о которых пока рискуют говорить лишь немногие, связаны как раз не только с анализом тенденций управляемости, но и непосредственно с самими технологиями экспертного обеспечения человеко-машинных систем управления. Эти разговоры начались как раз 30 лет назад, с докладов Римскому Клубу о пределах роста, выдержавших три редакции на основе трех раундов комплексных исследований, каждый из которых печально подтверждал предыдущий прогноз. Сегодня до прогнозируемых в крайнем из этих докладов проблем также осталось около 30 лет, как и тогда, когда всем предлагали отказаться от золотодевизного стандарта и начать жить в кредит, проедая ресурсы будущих поколений. Но и сегодня еще очень многие «эксперты» продолжают измерять общественное благополучие в категориях экономического роста. Похоже, они не смотрели один известный фильм, где жирный герой в исполнении Терри Джонса взрывается от маленькой мятной таблеточки, забрызгивая окружающих собственной блевотиной… Тогда вопрос об экспертном обеспечении систем управления стоял неразрывно от вопроса о средствах и методах принятия решения, точках контроля и выдачи управляющих сигналов, а между тем сегодня сохраняет актуальность тема низкого уровня обеспеченности систем ситуационного управления автоматизированными средствами экспертной поддержки принятия решений. Случайно ли это? Случайно ли были забыты азы?
Но главный вопрос (который сегодня почему-то где-то кем-то если и ставится, то как-то незаметно) – это вопрос о том, что есть управление и управление чем? Ответ на него, состоявший в том, что высшая форма управления есть жизнеспособное управление (и самоуправление) жизнеспособными системами, тоже как-то подзабыт. Поди, начни сегодня объяснять прорве управленцев (особенно государственных, особенно российских) про жизнеспособные системы! Там все просто: жизнеспособность – это способность урвать и пройти по инстанциям.
Сегодня очень много болтовни, распила денег, лжи и некомпетентности вокруг электронной демократии, электронного народоправия, народовластия. Иные пытаются залезть в разношерстицу текущих зарубежных сводок и статистик (преимущественно англоязычных) и что-то прояснить насчет этого понятия, не имея ни малейшего представления ни о том, откуда возник сам этот феномен, ни о том, что он есть по сути, а потому совершенно не представляющих и теряющихся в догадках насчет того, что есть корректное представление об этом. Свято веря, что уж это-то понятие точно можно прояснить в новостном потоке из страны, породившей Интернет. Подразумевается, что электронная демократия есть архиважное средство решения проблем управления. Разумеется, будучи поводом для политической демагогии, она становится средством сколачивания капитала политического, а также вполне себе личного финансового через прикарманивание выделяемых на это непонятное дело огромных государственных средств, что основательно дискредитирует и само понятие, природа которого большинству обираемого населения никак не объяснена. В данной статье упоминается, в рамках какого проекта возникла сама идея электронного народовластия, какую форму она имела изначально, но самое главное – в рамках какой концепции общественного устройства она воплощалась. И это устройство, пожалуй, самый главный момент в том, что касается рационального управления страной.
История показывает, что весьма эффективная система электронного управления напрямую отрицает и тяжелую бюрократическую машину, и непрозрачный коррупционный аппарат, и замкнутые на себя корпоративные структуры. Попытка совмещать электронное управление с этими вещами сегодня в России, да и не только в ней – смехотворный бред, подобный призыву к соблюдению стерильных условий на помойке. Единственная сфера, где такое управление присутствует – финансовая сфера. Еще свежи в памяти две недели, когда после краха крупных американских компаний в 2008 году биржи сохраняли спокойствие, поскольку бездушным торговым роботам не было до этого краха никакого дела. Но этот «финансовый» аспект управления – еще один очень важный, и даже краеугольный среди рассматриваемых в статье вещей.
История человеко-машинных систем управления и систем принятия решений – это, в первую очередь, история так называемых «ситуационных центров», не только берущих свое начало в 1970-х годах, но и знаменующих собой целую парадигму пути развития информационных технологий, коренным образом отличную от парадигмы, сформировавшей сегодняшнее массовое представление об информационных технологиях, а если точнее – представление о массовых информационных технологиях. Именно тогда произошла развилка путей технологического развития, которые, тем не менее, именно сегодня способны причудливым образом пересечься, хотя для этого и нужно с предельной четкостью осознать их различие. Представленная в статье схема 1. – как раз на эту тему. Представленная структурная диаграмма является отдельным текстом, в главных чертах представляющим основу отмеченного водораздела. И одна из первых вещей, которые здесь нужно осознать – то, что разговор о задачах и функциях ситуационных центров безотносительно к прочим компонентам человеко-машинных систем управления – все равно, что разговор о выражениях лица безотносительно к голове, частью которой оно является. Другая вещь, которую необходимо осознать – то, что эффективность работы ситуационных центров и связанных с ними систем управления никак не сводится к чисто техническим, технологическим или технократическим вещам, но предполагает огромную долю гуманитарного и даже метафизического измерения.
В нескольких своих материалах я упоминал о том, что кибернетик Стаффорд Бир некими идеями связан с изобретателем и философом Бакминстером Фуллером, и это вызвало вопросы. Данный документ проясняет эту связь в наибольшей степени. Те вещи, что кроются в истории ситуационных центров и ситуационно-управляющих систем, действительно способны изменить мир. Вопрос только в том, кто и как проявит волю это сделать.
Добавить комментарий